Воспоминания о солнечных днях мая 1986 года

Началась эта история со звонка начальника ОПО Тернопольского облисполкома Новака Мирона Алексеевича (в наши времена в МВД Тернопольской области было всего 3 или 4 полковника),  то же чернобыльца, ныне покойного, умершего в возрасте 55 лет

19 мая 1986 года я отдыхал дома после очередной смены караула, когда раздался телефонный звонок. Мне звонил полковник Новак. Мирон Алексеевич  спросил, знаю ли я что такое БРДМ 2 РХ? Я ответил, что знаю, ведь и в армии служил на таком типе бронемашин. После этого последовало предложение поездки на ЧАЭС. Я согласился, и после не долгих сборов и получения командировки, предупредив родителей, что еду в Ивано-Франковск обучать водителей насосных станций (умнее ни чего не успел придумать), уже вечером был на Тернопольском вокзале. 

Киев встретил солнечным утром, и не какого ощущения опасности у меня не возникало. Прибыл в УПО Киева, где формировалась сводная группа водителей  бронетранспортеров и профилактиков из г. Житомира. Между прочим, офицеры управления  предупредили нас, что в  зоне нет спиртного, и кто хочет "100 грамм для храбрости", могут купить их только в Киеве. Учитывая, что это был 1986 г. и Горбачев с Лигачевым усиленно боролись за трезвость, нас провели в подвал какого-то магазина, минуя огромную очередь.

Там "затарились" мы основательно и уже после обеда на двух УАЗиках выехали в Чернобыль.  Трасса Киев – Чернобыль была загружена, в основном шли бетоновозы. По пути стояли предупредительные знаки "на обочину  не съезжать", но все-таки капитан, который возглавлял нашу группу, предложил пообедать, и мы съехали с трассы к какой-то беседке. Пообедав и "продегустировав" дары Киева, мы продолжили движение, и со временем – прибыли в Иванков.

Там нас переодели в полевую форму и собрали на инструктаж. Инструктаж проводил какой-то человек в гражданской одежде. Он заявил, что мы едем практически в ад, что есть уже  погибшие и пока еще есть время – можно отказаться от поездки в зону ЧАЭС. Наш капитан ответил за всех, да ответил так, что человеку проводившему инструктаж пришлось представиться. Фамилию и звание человека в гражданской одежде, не помню, уж много времени прошло, но, то, что он был с большими звездами на погонах – в этом не сомневаюсь. Пишу это для того, поскольку очень многие утверждают, что в то время не знали куда едут.

Мы знали куда едем, зачем и что может с нами случиться. Может немного недопонимали масштабов трагедии, но молодость и уверенность, а также осознаность, "что ты не вечен" – взяли свое, поэтому никто из группы не отказался от долга и своих обязанностей.

В Чернобыль прибыли в полночь с 20 мая на 21 мая. Особо запомнились – редкие прохожие, идущие в респираторах по неосвещенным улицам и какая-то непривычная, отдающая холодом тишина.

В 17 части г. Чернобыля – там, где сейчас установлен памятник огнеборцам, нас приняли радушно. Поселили нас в общежитие, по-моему, это было здание бывшей школы, которое располагалось невдалеке. Я попал в номер вместе с капитаном, но уже через два дня он, из-за перебора радиации, попал в госпиталь.  Дальнейшую его судьбу не знаю, да и фамилии не запомнил, сколько времени уже пролилось.

21 мая – это был первый день работы и начался с небольшого эксцесса: Четыре водителя бронетехники, которые прибыли в нашей группе, отказались работать на БТР и БРДМ. Мотивировали они свои претензии тем, что якобы "много рентген получаешь", а мало "пишут". Кто и зачем, их так "накрутил" – осталось по сей день загадкой.

В общем, командование это восприняло, как-то безразлично и на БРДМ и БТР осталось по два водителя – один со старой смены, а один с вновь прибывшей.

Кроме меня на БТРе согласился работать еще водитель с Ивано-Франковска. Его тоже с тех времен не встречал и, к сожалению, дальнейшей его судьбы также не знаю.

Я не думаю, что ребята струсили, ведь в последствии они эвакуировали из под реактора зараженную пожарную технику и думаю, прихватили рентген, дай бог. Наверное, они просто не знали о существующих тогда распоряжениях, и боле чем 20 рентген – им  просто не "напишут".

Вот так началась боевая работа – станция, Чернобыль, повышенная скорость по скользкой дороге и в тысячу, а иной раз и в миллионы раз, превышение естественного радиоактивного фона.

В общем скучная и рутинная работа... Хорошо хоть кормили нас, как "на убой": конфеты стояли ящиками, мясо, фрукты, первое-второе,  даже "Пепси-Кола" была. Да это и понятно, работать без еды сутками трудно, а ведь даже по расчетам дозовой радиационной нагрузки максимум, что мы могли выдержать – это 10 дней. Да и из зоны на отдых нас не выводили, были в постоянной боевой готовности, а это дополнительные 0,5 рентген в день. Наверное, поэтому – одних "прорвало на еду", а другие к ней и не притрагивались.

Что запомнилось, так это то, что много раз за день менял форму одежды. Радиоактивную одежду мы сбрасывал при помывке в душевой на станции и в Чернобыле – вот, пожалуй, это и была вся наша защита от радиации. От частой смены новых сапог, ноги покрылись кровяными волдырями, не помогало и умение наматывать портянки, в конце концов, пришлось взять на станции так называемые "белые тапочки" – это типа современных кроссовок, и при ходьбе надевать их. В  БРДМ РХ от радиоактивной пыли, предусмотрен принудительный надув воздуха в салон, но так как фильтры не поставлялись, а при включении надува, фон повышался, никто им и не пользовался. Вместо этого – лили в салон воду, поскольку при движении, она не давала подниматься пыли.

Все шло размеренно и без осложнений до 23мая. В этот день, где-то после 2-х часов ночи, нас подняли по тревоге и сообщили, что горит 3-й реактор. Но впоследствии, как, оказалось – горели кабельные короба 4-гореактора. Из казармы вышли спокойно, думая, что это проверочные занятия, но увидев, что по дороге в сторону станции с включенными сиренами и проблесковыми маячками летят десятки пожарных  автомобилей, да и крики "Пожар на реакторе!", ускорили наше движение. Добежав до пожарной части, я бросился к БРДМу, но там уже находился мой напарник. Тогда кто-то из командования дал команду всем водителям разобрать пожарную технику и ждать указаний. Пожарные автомобили стояли в нескольких сотнях метров от пожарной части, на площадке.

Мне достался ГАЗ 66, какого-то сельского ПСО, и мы, вместе с колонной, выдвинулся к Чернобыльской АЭС. Благодаря Максимчуку В.М, впоследствии Герою России, нас не задействовали, и я получил относительно малую дозу облучения – всего лишь 4 рентгена.     

                                                                     

После тушения пожара на реакторе, практически весь личный состав сводного отряда, который базировался в  ППЧ 17 г. Чернобыля,   24 мая, был вывезен на 2-х ЛАЗах  из зоны ЧАЭС. Я остался без сменного водителя на БРДМе, и с этого дня, для меня домом стал мой БРДМ РХ, а также Ремпост ППЧ 17.

В Ремпосту были установлены койки. Чтобы не было пыли – постоянно лили воду, поэтому к койке приходилось, пробирался по воде. 

                                                                         

Помнится 25 мая, где-то под вечер, я ждал возле центрального входа ЧАЭС группу профилактиков. Меня привлекла группа людей в станционной белой одежде (в Чернобыле мы переодевались в ЗЕКовскую форму и между офицерами велся спор цеплять кокарду на кепку или нет).  Эта группа, бурно обсуждая какие-то вопросы, подошла к моему БРДМ. Оказалось, что они тоже сотрудники пожарной охраны, которым была поставлена задача – откачать воду с подвалов возле транспортного тоннеля 3-4 реактора. Но так, как радиационная обстановка не позволяла выполнить намеченные задачи за один прием, по моим предположениям, и были созданы три группы. Первая группа – доставила насосную станцию  ПНС-110 (110 литров в секунду) в транспортный коридор и подготовила ее к боевой работе. Вторая группа – развернула магистральную линию.  Третья группа – пошла на откачку воды и увидела, что магистральная  линия свернута и аккуратно в скатках стоит через 20 м. по всему маршруту.

Оказалось, что "армейцы" получили команду убирать рукава со всей станции, и они с честью выполняли поставленную задачу. Хорошо хоть не успели увезти. Так, третьей группе, пришлось вновь разворачивать "магистралку", а на откачку воды людей не осталось, поэтому все получили предельно допустимую дозу.

По прибытию в Чернобыль доложили руководству, что в транспортном тоннеле стоит заведенная ПНС 110, а группы для откачки воды нет. Через некоторое время по громкоговорителю меня вызвали к БРДМу. Руководитель (фамилий никаких не помню) построил группу в составе 4 х человек (ком. группы, дозиметрист, насосник и я водитель БРДМ РХ) и объявил боевую задачу. Моя задача заключалась в том, чтобы доставить группу в транспортный тоннель, держа направление по магистральной линии, а также скорейший вывоз группы из зоны повышенной радиации.

Выехали мы на станцию, когда уже смеркалось. При заезде к реакторам я опустил лепестки брони и тут же чуть за это не поплатился: На полном ходу с территории станции выскочил БТР на борту надпись "АТОМ", а по негласным правилам – преимущество имел транспорт, выходящий с территории станции. Я этого не увидел, и мы чуть не "поцеловались". Пришлось сдать назад и поднять один лепесток брони (на лобовом стекле). По магистральной линии добрался до транспортного коридора, и что бы спрятаться от радиации, сдал задним ходом в тоннель. Замерили радиацию, на входе, где я остановился, она составляла 50 Рентген в час. Открыли люки и группа пошла.

На работу, при инструктаже – дали  всего 15 минут. Я засек время и, не глуша БРДМ, стал ждать, "получая" свои 50 Рентген. Прошло 15 минут, но и с группы никто не пришел. Тогда и мне пришлось, для выяснения обстоятельств – идти  к группе. Весь тоннель был загазован, работали двигатели БРДМ, ЗИЛ-131, а также и танковый двигатель насоса. Нашел дозиметриста, который и сказал, что вода не откачивается, а радиация возле насосной станции, наверное, из-за подпора газов – упала до 9 рентген. Молодой наш командир группы, с молчаливого согласия всех, принял решение вытаскивать всасывающие рукава и загерметезировать их.

Почему мы не умерли тогда от выхлопных газов, для меня загадка?

Также осталась для меня загадкой и то, что за "стратег" отдал приказ откачать горячую воду (пробовал рукой) на 3 всасывающих рукава насосной станцией, если как мне не изменяет память, длинна одного рукава 4 метра?

А они, были практически опущены вертикально вниз и переплетены между перилами лестницы, тогда, как глубина всасывания  ПНС110 – семь метров.

Вот так в ожидании чуда, мы провозились еще 30 мин. Работали все: и командир, который не давал команду "отбой", и "партизан-дозиметрист", и водители ПНС и БРДМ. Но чуда не произошло, когда перегрелся и заклинил ПНС110 – мы выехали с тоннеля.  В дальнейшем, эту воду откачали, как мне рассказывали, гидроэлеватором. 

Жив ли кто-то кроме меня из этой группы? Трудно ответить.

К сожалению и в том случае не было времени для знакомств по фамилиям, ведь время было такое и экстремальная ситуация не позволяла этого делать. Поэтому мы так и остались Михаилами, Сергеями, Олександрами, рядовыми, лейтенантами, сержантами и старшинами.

25 мая, в карточке радиоактивного контроля появилась запись – 11,25 рентген. Хотя с учетом движения по территории ЧАЭС, времени на личную гигиену (мылись и переодевались на станции), времени движения от станции до пункта дезактивации (мыли БРДМ долго и возвращали по несколько раз), а также времени нахождения в состоянии боевой готовности в Чернобыле (тем, кто не выезжал на станцию в карточке доз ставили 0,5 рентген) выходила другая комбинация рентген. Однако приказ "до 20 рентген " никто нарушать не стал и мне закрыли карточку, поэтому 25 мая остатки сводного отряда пожарной охраны г. Чернобыля, на бумаге – остались без водителей БТР и БРДМ

После откачки воды,  приняв на станции душ и переодевшись, направились в Чернобыль, а возле Копачей застряли на помывке техники, но это нам было на руку, от нахождения в загазованном туннеле всех тошнило, и страшно болела голова. В Чернобыле снова помылись и сменили одежду. Хотя болела голова, я все-таки обрадовался, что смогу наконец-то хоть немного отдохнуть и пошел в свой "лягушатник".

На мое  удивление  на одной из коек лежал боец, на удивление потому, что как я писал выше – практически весь личный состав сводного отряда 24 мая были вывезены по госпиталям, и людей в части, было – "раз-два и обчелся". При разговоре выяснилось, что он водитель АЦ 40 (пожарный автомобиль) из Киева. При пожаре на реакторе 23 мая он работал в том же туннеле, где мы проводили откачку воды. Он спросил: "Не подходил ли я к автоцистерне и не видел, ли  выключено ли зажигание "? На мой вопрос, для чего это ему,  он ответил, что поставил на машину новый аккумулятор и боится, что он выйдет из строя. От этого ответа я чуть не свалился с койки в воду. Я спросил его: "Почему он не в госпитале"? На это он ответил, что медики проверили и вывезли только личный состав с чернобыльской "пожарки", а нем, как киевлянине – никто так и не вспомнил.

Вот так он по чьей-то халатности "отдыхал" в Чернобыле, принимая дополнительные "радиационные ванны", думая о своем аккумуляторе и не думая о себе! Утром он уехал.

Все эти года я гадал – откуда в туннеле взялись две автоцистерны с Киевскими номерами (я их видел в туннеле своими глазами)? Оказалось, что они доставили в туннель пенообразователь для завершающей пенной атаки.

                                                                 

26 мая мне выдали справку, и я уже искал попутную машину, чтобы добраться до госпиталя в Киеве. Однако меня остановили вновь прибывшие профилактики Винницкого сводного отряда, и попросили чтобы я отвез их на станцию. Вновь прибывшие отличались от нас, если это можно сказать "стариков" формой одежды – красивые и в погонах, а мы были в ЗЕКовской форме, без знаков различия. Спросив дозиметристов разрешения на выезд на станции, но получив отказ на запись в книжке радиационного контроля, я все-таки повез группу. Просто было их жалко: получили бы они сразу же на простом автомобиле хорошую начальную дозу, а мне все равно в госпиталь.

За Копачами  остановил ГАИшник – это на вновь построенной дороге и сказал, что радиационная обстановка изменилась и надо следовать по дороге на Припять. Этого подъезда к станции я не знал, но всё же развернул свой БРДМ и пошел по указанной дороге. В глазах до сих пор стоят фрагменты движения. Вот идет "мой брат"  армейский БРДМ, на броне, свесив ноги в люк, сидит офицер и курит сигарету. Вот едет трактор "Беларусь", таща за собой бочку в которой, наверное, возили навоз. Мирное небо, солнце и "чемоданное настроение".

Но это настроение нарушили армейские  ИМРы (я так думаю) бульдозеры на танковой основе, встревожило, то, что они были с задраенными люками, да и с каким-то диким остервенением они вгрызались в землю. Поэтому я попросил нажать кнопку стационарного дозиметра (он находился возле командирского места, но шкала находилась в поле моего зрения) и увидев шкалу, я моментально вспотел, а волос встал дыбом – показание дозиметра "зашкалило". Да вот тогда я сильно испугался, испугался все го лишь движения стрелочки. Не знаю, сколько длилась эта пауза, но не уверен, поняли ли все мои пассажиры, что я нахожусь в предынфарктном состоянии. Когда показания дошли до рентгена, я очнулся, нажав на тормоза, развернулся и сообщил, что поедем другой дорогой потому, что не знаю этого маршрута.

Подъехав к ГАИшнику, я выразил ему свое пламенное "спасибо" и, не обращая на его требования, двинулся по направлению к станции. Через метров 400 стоял еще один милиционер, для интереса замеряли радиацию, немного менее рентгена. В общем, нормально, но зачем он там стоял, я понял только когда подъехал к станции.

Там вместо броневиков стояли "ЧАЙКИ". Правительственная комиссия приехали – вот всех и пустили в объезд по дороге на которой "шкалили" дозиметры.

В общем, прибыв в Чернобыль, я увидел в пожарной части много людей. Наконец-то и пришел основной состав Винницкого сводного отряда. Крикнув, есть ли водители бронетранспортеров, один из пожилых мужчин ответил, что он просто водитель. После недолгих разговоров он уже сидел за рулем БРДМ и я начал его знакомить с маршрутом на станцию. Попрощавшись с новым водителем, я сел на попутный МАЗ-бензовоз и доехал до объездной Киева, где ребята с ГАИ остановили скорую помощь и меня с мигалками, и с сиреной по ночному Киеву, доставили в госпиталь МВД. А потом началась другая история, таблетки, капельницы, постоянная головная боль, но эта история не интересная, главное, что жив!

Читая это – не судите строго. Ведь сколько лет прошло, да и если приврал немного – то  самую малость, да и все рассказывать не хочу, устал. 

Седов Сергей,

водитель БРДМ 2 РХ, в те года с-нт пожарной охраны,

 МВД Тернопольского облисполкома