В 2018 году Белорусская АЭС даст первые киловатты электроэнергии.
Сейчас под Островцом на площади 200 гектаров ведется масштабная реализация
одного из самых амбициозных проектов в истории страны.
Его
экономический эффект очевиден. Снижение себестоимости электроэнергии,
уменьшение выбросов парниковых газов в атмосферу, снижение потребления
природного газа. Из ряда предложений Беларусь выбрала российский проект — АЭС–2006.
Насколько он отвечает требованиям безопасности? Где и как работают подобные
энергоблоки? Застраховано ли общество от повторения чернобыльской катастрофы?
На эти
и другие вопросы недавно ответили участники экспертного «круглого стола». В
обсуждении участвовали: директор программ государственной корпорации по атомной
энергии «Росатом» Сергей БОЯРКИН;
заместитель директора Института безопасного развития
атомной энергетики Российской академии наук Рафаэль АРУТЮНЯН;
представитель
Московского центра ВАО АЭС в Украине Владимир БРОННИКОВ, Украина;
продекан факультета международных отношений
Евроакадемии Леонид КАРАБЕШКИН, Таллин;
независимый эксперт, главный научный сотрудник
компании «АЭСКАР» Людвиг ЛИТВИНСКИЙ, Украина;
профессор Санкт-Петербургского государственного
университета, директор Центра балтийских исследований Николай МЕЖЕВИЧ;
директор Центра изучения внешней политики и
безопасности Сергей ПАЛАГИН, Беларусь;
главный
инженер проекта Сергей СВЕТЛОВ, санкт–петербургский «Атомэнергопроект»;
председатель совета Белорусского общественного
объединения «Экологическая инициатива» Юрий СОЛОВЬЕВ;
председатель
Северо-западного отделения общественной экологической организации «Зеленый
крест» Юрий ШЕВЧУК, Россия;
председатель
Консультативного совета по реакторной безопасности при Госинспекции ядерного
регулирования Украины Николай ШТЕЙНБЕРГ.
Модератор: Игорь Павловский — директор
Русско-балтийского медиа-центра, Санкт-Петербург, Россия.
С.Бояркин: После Фукусимы многие люди в мире
задумались о безопасном развитии атомной энергетики. Поэтому главный принцип
проектирования современных АЭС:
станция должна быть
спроектирована так, что при любой, самой тяжелой аварии радиоактивный выброс в
окружающую среду будет предотвращен. Мы проектируем станцию таким образом,
чтобы системы, обеспечивающие это условие, были надежно защищены. Имели
физическую защиту как от природных угроз, так и от техногенных,
террористических. Эти требования мировое сообщество сформулировало только
сейчас — на уроках Фукусимы. Нами же они были сформулированы значительно раньше
— после аварии в Чернобыле.
До
Фукусимы нас критиковали за то, что перегружаем проект системами безопасности.
Мол, достаточно либо только активных систем, либо только пассивных. К примеру,
у французов только активные, у американцев только пассивные. Мы отвечали, что
не хотим повторения жестокого урока Чернобыля. И после Фукусимы эта особенность
нашего проекта стала очень серьезным конкурентным преимуществом. Собственно,
благодаря ему мы практически удвоили
портфель заказов. Атомная энергетика в мире преодолевает уроки и последствия Фукусимы.
Она будет развиваться дальше.
Мы как
ответственный поставщик видим свою роль не только в том, чтобы поставить АЭС.
Мы должны помочь создать в стране систему подготовки специалистов
соответствующей квалификации, нормативную базу, помочь промышленности этой
страны в выпуске оборудования для АЭС и обеспечить финансовое решение. Только
соединение всех этих компонентов обеспечивает гарантированную безопасность — со
всех сторон. Я считаю, только такая концепция ответственного поставщика имеет
право на существование в современном мире. И Фукусима еще раз показала, что
только так можно строить атомную энергетику в новых странах. Сегодня в 10
странах мира эксплуатируются 54 энергоблока по нашей технологии ВВЭР. В том
числе 18 энергоблоков в 5 странах Евросоюза. Этот проект разработан на основе
стандартного проекта ВВЭР–1000, который имеет общий опыт эксплуатации более
1400 реакторо–лет. Технология отрабатывалась на самых разных объектах. В том
числе — на атомных подводных лодках. Огромный опыт безопасной эксплуатации
позволяет сделать вывод, что эта технология является зрелой, безопасной и
наиболее приемлемой из всех существующих сегодня в мире. Кроме того, мы пустили
два блока на Тяньваньской АЭС в Китае. Это первые в мире блоки третьего
поколения. Они выдержали 20 миссий МАГАТЭ и были признаны самыми безопасными в
мире. На основании этого проекта создан проект Ленинградской АЭС–2. И точные
его копии — Балтийская АЭС и Белорусская АЭС. Мы также пустили блок в Иране.
Завершили сооружение 2 блоков в Индии.
В.Бронников:
Всемирная ассоциация операторов АЭС создана после катастрофы на ЧАЭС. Ее миссия
в том, чтобы максимально повышать безопасность и надежность АЭС во всем мире,
объединяя усилия стран посредством взаимной поддержки, обмена информацией и
использования положительного опыта. Участвовать в ее работе надо и Беларуси.
Она должна предъявить миру свою готовность безопасно эксплуатировать
энергоблок.
В
последнее время атомные блоки строятся в самых, если так можно выразиться,
неожиданных местах. Кто из нас еще лет 10 — 15 назад думал, что АЭС будут
строиться во Вьетнаме, в ОАЭ и других странах, которые до сих пор не блистали
уровнем инженерной школы. И поскольку Россия приняла на себя роль
ответственного поставщика, это позволит ей достичь серьезных коммерческих
перспектив.
Кроме
того, ВАО АЭС помогает решать национальные проблемы, связанные с отходами,
образующимися в результате работы атомных энергоблоков.
Эта
работа должна согласовываться с требованиями международного законодательства,
которое не позволяет передавать такие отходы другим странам.
И.Павловский:
Говоря о том, что в Юго–Восточной Азии отмечаются новые точки роста атомной
энергетики, нельзя не обратить внимания, что и в Балтийском регионе наблюдается
нечто подобное атомному ренессансу. Почему вдруг пошла такая гонка?
Н.Межевич:
Литва еще с межвоенных времен была энергодефицитной. И именно потому в
советские времена там строились энергетические объекты, в том числе Игналинская
АЭС. Предполагавшийся энергетический консорциум из трех стран Балтии определил,
например, что для строительства новой АЭС взнос Эстонии составит 1 миллиард
евро. Это около 15 — 20 процентов доходной части ее бюджета. Примерно такой же
взнос предполагался и для Латвии. Для Литвы — чуть больший. Понятно, что пойти
на такие затраты — значит свернуть практически все социальные программы, резко
сократить расходы на госуправление, на оборону. Не случайно Польша решила
отказаться от участия в этих планах, поняв, с какими рисками она столкнется. И
даже если бы решили финансовый и технический вопросы, все равно опоздали бы
занять нишу на энергетическом рынке восточной части Балтийского региона,
учитывая сроки ввода в эксплуатацию Балтийской АЭС в Калининградской области.
Безусловно,
нам еще предстоит многое сделать в плане информирования соседей о сложившейся
ситуации, показать выгодность сотрудничества, не забывая при этом базовые
интересы России и Беларуси во внешнеполитической сфере.
Л.Карабешкин:
В Эстонии еще с советских времен рассматривалась возможность строительства АЭС.
В ныне действующей энергетической стратегии Эстонии такая перспектива, в
принципе, заложена. Но дело в том, что создание станции в эстонских условиях
вряд ли возможно. Модернизация изношенного сетевого хозяйства потребует очень
больших инвестиций.
Сегодня
установленные мощности у нас перекрывают потребности более чем в 2 раза. Но они
неэффективны. За 2011 год экспорт российской электроэнергии в регион был в
пределах 22 миллиардов киловатт/час. Но в перспективе планируется, что большая
часть электроэнергии будет поступать из энергосистемы северных стран. И тогда
уже более предметно можно будет говорить о выходе из кольца Россия — Беларусь —
страны Балтии и создании кольца Скандинавские страны — Польша — страны Балтии.
По
региону сегодня отмечается рост потребления энергоресурсов. Но будет ли оно
расти и дальше — вопрос. Численность населения в странах Балтии снижается. При
этом нет достоверных прогнозов о состоянии энергорынка через 5 — 7 лет.
Говорить, что в ближайшей перспективе возобновляемые источники энергии станут
реальным конкурентом традиционной энергетике, в том числе атомной, нельзя. В
Эстонии сегодня построены ветроустановки общей мощностью 220 мегаватт. Но в
полной мере эта мощность использоваться не может. Сейчас фактически на уровне
Правительства принято решение приостановить расширение парка ветряков.
Поскольку под их мощности необходимо закладывать мощности резервирования и
развивать сети. Аналогичное решение было принято и в Латвии.
С.Бояркин:
Не только эти страны, но и Англия недавно приняла решение прекратить «бросать
деньги на ветер».
Л.Карабешкин:
Можно с большой долей уверенности сказать, что в странах Балтии в ближайшие
годы АЭС не появится. И потому реальным конкурентом Белорусской и Балтийской
АЭС она не станет.
С.Палагин:
Плохо, что очень мало дается подобной информации для широкого круга населения.
Мы все знаем, что решение строить АЭС было очень ответственным шагом. Поскольку
над белорусами до сих пор тяготеет груз чернобыльской беды. Потом все эти
сомнения подогрели события на Фукусиме.
С.Светлов:
Когда Беларусь задумала развивать собственную атомную энергетику, встал вопрос:
какой проект выбрать. Все игроки на рынке известны. Кроме России, это Франция,
США, Япония и все более набирающая вес в этой отрасли Южная Корея. Мы
признательны Беларуси, что она выбрала российский проект реактора ВВЭР.
Практически вся центральная часть Европы использует реакторы данного типа.
Важно, что стандарты России и Беларуси во многом близки. Российский проект
подразумевает использование продукции белорусской промышленности. Причем не
только строительной, но и производителей оборудования. Важный аспект — общий
язык. Это не создает дополнительных сложностей и в процессе согласования
документации, и в процессе эксплуатации. То, что Беларусь и Россия образуют
Союзное государство, в значительной степени облегчило выделение Россией кредита
на строительство АЭС.
Проекты
ЛАЭС–2, Балтийской и Белорусской АЭС разработаны на основе проекта АЭС–91,
реализованного нами в Китае. Он был выполнен с добавлением дополнительных
пассивных систем безопасности и технических решений, которые были апробированы
на проекте ВВЭР–640. Этот проект блока средней мощности разрабатывался в начале
90–х. Он очень похож на американский проект водо–водяного реактора IP–1000.
С.Бояркин:
Наоборот, это проект американцев похож на наш. До IP–1000 у них был проект
IP–600, который являлся точной копией нашего ВВЭР–640. Если бы тогда Советский
Союз не распался, компетентные органы быстро бы разобрались, каким образом
американцы получили информацию по нашему проекту. Фактически они его
воспроизвели…
(Окончание
в следующем выпуске «Энергетика будущего»).
Комментариев нет:
Отправить комментарий